dama
официальный
сайт

Гоголевский голос из прекрасного далека

В мае в Севастопольском академическом русском драматическом театре имени Луначарского состоялась премьера спектакля «Городничий» по пьесе Н.В. Гоголя «Ревизор». Его, как и предыдущую гоголевскую премьеру, «Женитьбу», поставил художественный руководитель театра Владимир Магар. Постановщик нашел свой ключ к этой пьесе, словно из будущего войдя в мир гоголевской действительности. Жанр постановки определен здесь как «воспоминания о будущем в двух действиях», и заканчивается спектакль песней «Прекрасное далеко». Начинается он мгновенным погружением зрителя в замкнутую атмосферу пошлости и бессмысленности уездного городка, в котором действие может идти только по кругу. Круг этот - на авансцене, и по нему бредут чиновники, заложив руки за спину, под жизнерадостно звучащую песенку «То березка, то рябина». Почтительно замерев у громкоговорителя, они слушают раздающееся оттуда воззвание городничего о приезде ревизора. Вскоре появляется и сам Антон Антонович (з.а. Украины Анатолий Бобер) в купальном халате, резиновой шапочке и шлепанцах - пока совсем не испуганный, не лишенный иллюзий, да еще их и не имеющий. На протяжении спектакля артист виртуозно продемонстрирует изменение состояния своего героя, крушение его придуманного мира. Этот мир рухнет для всех, как и хотел показать Гоголь. Владимир Магар вслед за латвийским режиссером Алвисом Херманисом облек гоголевскую фантастику в узнаваемую и столь же абсурдную форму, хорошо нам знакомую - советскую реальность 70-х годов. Тогдашний мир был таким же сдвинутым, как и изображенный в пьесе Гоголя, и так же казался единственно возможным, тем, во что превратилась жизнь. События спектакля происходят в городке под названием Манжерок, и как его речевка звучит песня в исполнении Э. Пьехи. Так же называется и вокально-инструментальный ансамбль, сопровождающий действие живым звуком и пением. Он, составленный из артистов театра, имеющих музыкальное образование, играет для Хлестакова в трактире «Сивый меринъ», который заменил собою привычный дом городничего. Звучат знакомые песни - «Под крышей дома», «Яблоки на снегу» - которые и вписаны в действие пьесы, и служат  своего рода иллюстративно-танцевальной интермедией в исполнении труппы театра. Класс чиновников в версии В. Магара значительно расширен, добавлен ряд действующих лиц обоего пола, что показывает всеобщую вовлеченность в абсурдную действительность, а песни - и одновременно одно из средств ухода от нее, и ее продолжение.

            Как всегда, спектакль поставлен В. Магаром в неизменном соавторстве с  народным художником России Б. Бланком и художником И. Сайковской. Над сценой висит занавес цвета пионерского галстука с гербом по центру и круговой надписью: «Чиновники всех стран, объединяйтесь!» Этот занавес был изготовлен в том самом верхнем цехе театра, что именуется здесь «седьмым небом», а над оформлением спектакля трудилось около 130 человек. Механистичность городского быта подчеркивается декорацией: справа  -  душевая кабина, слева - умывальник; голодный Хлестаков пристраивается к очереди чиновников в столовой, которая неуловимо напоминает мейерхольдовскую «чиновничью сороконожку». Но, в отличие от постановки Нового Рижского театра, «столовка» появляется ненадолго и не выглядит грязно или убого, сохранив в спектакле вполне узнаваемые черты одного из городских заведений, впрочем, похожего на тысячи подобных. Здесь Хлестаков получает алюминиевую миску с супом из рук трактирного слуги (В. Неврузов), который с какой-то садистской удалью разбавляет суп водой из умывальника. Тягучие злорадные интонации слуги тоже позаимствованы у работников этого заведения общепита. На левой кулисе, кстати, мелом написано меню, в состав которого бесплатно входит гоголь-моголь. Выше него и на правой кулисе начертаны воспитательные сентенции скорее в духе романа Войновича: «Чаевые не давать! (Антикоррупционный комитетъ)». Когда в столовой городничий при полном облачении уговаривает Хлестакова переехать к нему, сцена и превращается в трактир, словно символизируя повышение социального статуса приезжего гостя.

            Несколько песенок  в трактире на французском языке исполняет и сам «гость из Петербурга» - Александр Порываев. Его Хлестаков, одетый стилягой в розовом пиджаке и брюках-дудочках, с завитым белокурым коком, выглядит диковинной птицей среди скромных серо-зеленых чиновников, под мундирами которых белеют шелковые русские рубашки. По словам В. Магара, он хотел подчеркнуть то, что чиновники - это тот же народ. А может быть, именно так он почувствовал испытываемое всеми персонажами этой пьесы желание переодеться? Здесь этот народ, простодушный и доверчивый, попадает под колдовское обаяние Хлестакова. Сцена хвастовства в деловитом и внушительном исполнении А. Порываева длится практически все первое действие, перемежаясь с эпизодами дачи взятки. В безудержное вранье Хлестакова вовлечены все действующие лица, которые рассажены режиссером по всему немалому сценическому пространству за несколько столов согласно своего рода «табели о рангах». Мизансценически создается такая же замкнутая и «закольцованная» картина мира, как и в начале спектакля. Неожиданно в каждом просыпается маленький Хлестаков.  Когда он, рассказывая о том, как управлял департаментом, доходит до слов: «кому занять место?» - смиренно сложенные на столах руки сидящих чиновников вдруг по очереди непроизвольно поднимаются, и больших трудов стоит соседям их укротить. Что-то неуловимо гоголевское, придуманное автором «Носа», есть в этой мизансцене. Наверное,  не случайно у зловещего жандарма, выезжающего на огромном коне сообщить о приезде настоящего ревизора в финале, гоголевский профиль. Нагромождению хлестаковской лжи подводит итог песенная фраза Анны Андреевны: «Сказала мать: бывает все, сынок!» Героиня з. а. АРК Татьяны Бурнакиной и впрямь проникается к столичному вралю материнской нежностью, а Марья Антоновна в исполнении Натальи Романычевой - искренней и восторженной любовью. Чиновники, несущие дары, скорее делают это не из страха, а из дружеского расположения. Их сцены - как ряд самостоятельных водевильных номеров. Ругая этот жанр, Гоголь невольно отдал ему дань в «Ревизоре», а В. Магар, немного заострив, облек в современную сценическую форму. Так, почтмейстер Шпекин (Е. Журавкин) мягко и дружелюбно угадывает желание Хлестакова занять денег, проговаривая весь его монолог, не успевает Иван Александрович только открыть рот. Под остроумный французский «синхронный перевод» унтер-офицерская вдова, жалуясь Хлестакову на городничего, интересуется, не хочет ли и он ее высечь. Землянике Хлестаков говорит о том, что он «вроде бы был пониже ростом», и тот, приседая, наконец становится на колени, и вслед за ним выходит целая группа коленопреклоненных чиновников, но неудобное положение тел не мешает им бодро брать стопки с подноса столь же коленопреклоненного трактирного слуги. Вручив Хлестакову деньги, Земляника (А. Красноженюк) с облегчением исполняет Хава-нагилу, оправдывая наличие предписанной автором ермолки на голове. Добавлена и сцена ветерана Растаковского в исполнении з. а. Украины Виталия Полусмака. Смешно жалуется на произвол городничего купец Абдулин (з. а. Украины С. Санаев), и жалоба его пресекается голосом Антона Антоновича из громкоговорителя. Красивы и дородны блистательные болтуны Бобчинский и Добчинский (А. Бронников и Е. Чернорай), и в унисон во втором действии звучат поздравления городничему и его семейству от жителей городка. Но, несмотря на галерею ярких типажей, мы видим пугающую суть гоголевских персонажей - человечков с вынутым человеческим содержанием, которым Хлестаков может придать любой вид. И чиновникам, и городничему, который вместе с ним и со всеми жителями лихо отплясывает в финале первого действия, опьяненный всеобщим весельем.

            Во втором действии Хлестаков наслаждается теплым приемом чиновников, когда они стройным хором во главе с городничим задушевно исполняют песню «То березка, то рябина». Анна Андреевна солирует, и песня эта, начинавшая спектакль, возвращает действие к тому замкнутом кругу, из которого не выбраться обитателям гоголевского городка. Но трезво мыслящий Осип призывает своего заигравшегося барина уезжать поскорее. Жаль, что среди интересных образов спектакля роль Осипа, хотя и сделанная внешне колоритно В. Крючковым - он представлен хамовато-приблатненным, но не лишенным практического ума дюжим малым в брюках-клеш, кепке и с золотой фиксой во рту - практически лишена текста и сценического действия. Зато есть своего рода двигатель происходящего - пионер Держиморда, роль которого исполняет Ю. Михайловский. Этот персонаж - некий дзанни на службе у городничего, и в финале именно он детским голоском будет исполнять «Прекрасное далеко» под печальное покачивание огоньков в темноте, производимое чиновниками с помощью зажигалок. В этом спектакле, как и всегда у В. Магара, впечатляют слаженные массовые сцены.

            Чиновники снова попадают под гипнотическое влияние Хлестакова: он учит их танцевать рок-н-ролл, и они сперва несмело копируют его изысканные движения (А. Порываев профессионально владеет телом), а затем, чувствуя себя все свободнее, всецело окунаются в стихию танца, и отъезд мнимого ревизора, уплывающего на сцены на огромном барабане, остается незамеченным.

            Нарастает внутренняя энергия в исполнении А. Бобра, и вот его герой, заботливый муж и отец, раб собственной привычки «не пропускать того, что плывет в руки», на что и советовал исполнителю этой роли обратить особенное внимание автор пьесы, становится рабом вымысла. Но городничий не зря поставлен В. Магаром в центр спектакля, о чем говорит и название: настоящий лидер, он - всегда первый, и всегда слышен его голос, в хоре ли он или солирует. Тем больнее для него падение с высоты, на которой он уже начинает себя осознавать.

            Но иллюзии разбивает письмо, с которым, заразительно хохоча, из кулисы в кулису дважды проносится герой Е. Журавкина. «Почтмейстер - простодушный до наивности человек», - предупреждал исполнителей Гоголь. В спектакле В. Магара этот персонаж, честно смотря на городничего широко открытыми глазами, не просто несколько раз повторяет столь болезненное для своего начальника определение, но даже и по слогам: «си-вый...ме-рин», заставляя зрительный зал хохотать, а городничего зажимать уши. Герой А. Бобра силится поверить в вымышленность письма, а когда понимает, что вымысел - это его надежды на генеральство, то становится безучастен к происходящему. Действительность вырывается из-под контроля: сам собою громкоговоритель издает странные звуки, душ перестает давать воду, и вдруг она течет с потолка посередине... Когда  же городничий пытается ополоснуть ею лицо - она вдруг начинает капать из душа. Не гневно, а тихо, смотря в пол, произносит А. Бобер финальный монолог, и лишь «Чему смеетесь?» он обращает прямо в застывший в тишине зал, а вопрос о том, «кто первый выпустил, что он ревизор» произносится слабым голосом человека, которого оставили последние силы. На негнущихся ногах он, резко постаревший и сжавшийся, уходит со сцены. Она окутывается таинственным полумраком, который так мастерски умеет делать художник по свету Д. Жарков, и появляется уже упомянутый пугающий всадник на коне. Жутковато гремит его голос, разносящийся динамиками, и действие завершается точно сыгранной немой сценой. Но ее предостерегающая скульптурность переходит в наивный оптимизм «Прекрасного далека», оставляя надежду...

 

 

 

Автор: Елена Смирнова

Севастополь - Санкт-Петербург, май-июль 2010 г.

 

 

 
Мероприятия Херсонеса